Заводной апельсин A Clockwork Orange онлайн фильм бесплатно

Психоделическая симфония жестокости, печальная баллада беспомощности, художественное пророчество, которое свершилось еще до выхода фильма. Стэнли Кубрик выбрал гротескную форму для живописания реальности. Центральный характер — это материализация конфликта внешнего мира. Герой одновременно — жертва общества и его палач. Между тем, стилистика мрачной клоунады пропускает действительность сквозь абсурд, сюрреализм. Персонаж Малкольма МакДауэлла живет в безумстве, что подменило нормальность. Множество вопросов, затронутых фильмом, находят один ответ — беспощадный и все же очевидный. Потому и неудивительно, что картина была запрещена, вызвала шквал обвинений в жестокости, ибо Кубрик как истинный художник не витает в индивидуальном космосе фантазий, но создает зеркало, в котором отражается реальность. И до чего же страшен этот вид! Но весь ужас заключен даже не в завязке, показывающей зверства группы малолетних варваров, а в финальных кадрах. Сюжет закольцован. Мы знакомимся с преступником и становимся свидетелями его абсолютного перевоспитания, на уровне дрессировки, кодирования. Но, не смотря на непреодолимый физиологический барьер перед насилием, возвращаясь на свободу, в свою прежнюю жизнь, он вновь обретает старую натуру — комедианта смерти. И вывод однозначен: причина жестокости не в человеке, а обществе, его гигантской силе, которая подминает под себя всякую индивидуальность, затягивая в воронку прошлых грехов. Однако финальные кадры окрашены сарказмом, они стремятся выйти за пределы экрана и поставить диагноз этому миру, который добровольно выдает санкцию на убийство. Кубрик подкрепляет драматургическую композицию пластикой изображения, развивающегося от кричащих сюрреалистических тонов — макабрического сна к будничной картине, что захлебывается в возвращающейся волне шизофренической агонии, которая символизирует парадоксальность законов общества. Последние кадры вторят заключительным словам Чарльза Чаплина в фильме «Месье Верду»: «Убив один раз, человек становится негодяем, тысячу раз — героем». Вполне закономерно, что столь разные режиссеры в непохожих художественных формах приходят к одной мысли. Ведь природа жестокости едина во все времена, она лежит у истоков любой тирании и всякого геноцида, но причина ее не в личности. Если вновь обратиться к наследию Чаплина, то в ленте «Огни рампы» звучит обреченный ответ на этот бесконечно повторяемый вопрос: «В каждом человеке есть свое величие, но толпа — это жесткий монстр, который сам не знает, чего он хочет».