Кино Страх и ненависть в Лас-Вегасе Fear and Loathing in Las Vegas смотреть онлайн бесплатно

Порою случается, что бульварное чтиво становится материалом для хороших фильмов, а порой  и наоборот; но здесь совсем другая история. Культовая книга бунтаря Томпсона, неистребимого романтика больших дорог и белых дорожек, уморительно жестокая, политически и социально открытая, честное гонзо, неожиданно получила такое же обнаженное воплощение на экране. За дело взялся Гиллиам  и дело завертелось; не так, впрочем, гладко, как хотелось бы, но вещи типа неоправданно смехотворного бюджета, сценарного сумбура и понимания со стороны тех, кто стоит выше и равнодушно смотрит в сторону, никогда не волновали искусство. Бенисио набирает вес, Депп  манеры Томпсона и его Красную Акулу  роскошный, вызывающий Шевроле, чье признание  стремительная лента пыльной дороги. Так и начинается путь, что ведет в самое сердце Американской Мечты, путь, доверху забитый психотропной дрянью и сжатыми ухмылками, затуманенным сознанием и залихватскими воплями  разве осмелится кто-то иначе въехать на этот нескончаемый взрослый утренник, бутафорный праздник неона и звука сыплющихся монет? Вот оно, общество свободы, благополучия, достижений и мирного, семейного счастья с накрахмаленными салфетками и вежливыми открытками; вот оно, все, что осталось от вдохновенных лозунгов  улыбчивые портье и дорогой цветастый пластик; Лас-Вегас  средоточие всей человеческой культуры, от египетских узоров до нью-йоркского ар деко. Отъявленные выродки и наркоманы, журналист Рауль Дьюк (Томпсон) и Гонзо, его «как твой адвокат», очарование и апогей дикой натуры, жмутся у стойки дорогого отеля, а эфир безжалостно срывает с реальности лицемерное покрывало: всё вокруг погрязло в зловонной жиже, и все вокруг  хвостатые, мерзкие твари, охочие до наживы. Достаток стал приговором, а нищета  побочным эффектом. Как будто это имели в виду предки, вкладывая в светлые головы подрастающего поколения миф о новом Мире, где все будут равны в своих возможностях стать Победителем Едва ли. Ключ к пониманию творящегося сумбура и безумия кислотных настроений подвешен где-то между наркотическим бредом и идеалом, оказавшимся пустой фальшивкой. Фильм о губительных пристрастиях? Увольте. Кайфа больше нет. Его и не было  только надежда, что все будет хорошо. Тимоти Лири лукавил: если наркотики  это средство, то где же цель? Благие ориентиры звонко рассыпаются черно-белыми костяшками домино; на всех  «пусто-пусто»: проигрыш. На гонках обдолбанные герои комично сталкиваются с войной; она же преследует их в душном номере. Где-то там бравые солдаты красно-бело-синим светочем несут в мир независимость, гильзами покрывая вьетнамские земли, но кому по-настоящему есть дело? «Страх и ненависть»  это карикатура, но из тех, что скорее подходит под определение тревожной подлинности, нежели чем прототип. Изнанка, натянувшая на себя праздничный вид. Это два мира  мир материальных ценностей, пустой и страшный, отвратительный  и мир вне всяких ценностей, где можно жрать чьи-то надпочечники без угрызений совести, как, впрочем, и без особенного удовольствия. Два осколка жалкого символа, в который никто более не верит, про который никто более не помнит. Все началось чуть раньше, но так же скоропостижно кончилось: 60-е были безрассудным детством, полным ощущения правильности, мощи и веры, но за детством всегда наступает время, когда розовая пелена очков спадает с глаз и приходится начинать жить самостоятельно, а не тезисно в чьих-то устах. И когда инфантильное поколение нетерпеливо побросало пластмассовые лопатки на песок в готовности получить взамен обещанное счастье и открыто взглянуло на мир, увязнувший в демагогических распрях, где лозунги сменились слоганами, а в чужой стране за сомнительную иллюзию умирали чужие люди, шок от увиденного был настолько велик, что для некоторых остался незамеченным. Цирк уехал и забрал всех клоунов, а кого не успел  те ушли в самые верха, опасливо пряча за микрофонами размалеванные рты. Песочница опустела; кто-то по наитию поплелся вперед, а кто-то  в свою Страну Чудес за верещащим белым кроликом в сопровождении вкрадчивого психодела и электрических разрядов. Экранизировать Томпсона невозможно; Гиллиам это сделал. Он рассказал эту историю еще раз, визуализируя демонов в широкоугольных объективах под звучные гитары и плавные голоса неумирающих классиков. Он назвал этот фильм опытом, который нужно пережить, а сам Хант  «зловещим трубным гласом, сзывающим павших в битве». Ошибочно полагать, что происходящее  лишь задиристая история похождений двух долбанутых мутантов, бросившим вызов социальным устоям. Ошибочно и наивно полагать, что происходящее  лишь ностальгическое нытье по поводу ушедшего времени безудержных каруселек и бесплатной сладкой ваты. «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» не что иное, как хроника человечества, воспитанного в чужих далеких умах, достигшего материального благополучия и растерянно вопрошающего «Что дальше?», пришедшего на землю не в поисках рая, а в ожидании его. Но поезда здесь не ходят и, возможно, никогда не ходили, рельсы заросли въедливым сорняком, а тоннель никуда не ведет, и за свет в конце придется платить предсмертными видениями. Это не реквием по мечте. Это ее разоблачение.