Смотреть увлекательный фильм Грозовой перевал Wuthering Heights 2011 онлайн

То, что Андреа Арнольд экранизировала «романтичнейший роман» Эмили Бронте, уже должно заставить зрителя бежать в кино на «Перевал». Ну если это попроще сейчас все перефразировать, то представьте Валерию Гай Германику, снимающую «Евгения Онегина». Стоит, конечно, сделать поправку, что «Грозовой перевал» это не роман Александра Сергеевича (хотя параллели провести все-таки можно, особенно в прочтении английского режиссера), но надо понимать, что и Арнольд это не то чтобы совсем «не Германика», но «Германика с мозгами» (ну, если это кого-то обижает, то пусть будет «пятидесятилетняя Германика»). Вересковый мир Бронте, где на авансцену выходили не только люди, но и поля, дожди и тяжелые облака, в интерпретации Арнольд сворачивается до взгляда одного из героев романа  Хитклиффа. Камера весь фильм фиксирует не события, а их интерпретацию, их вИдение глазами немногословного ребенка, а позже  юноши, который, впрочем, не стал разговорчивее. Первая часть фильма монтажно решена как воспоминания ребенка: отдельные картинки из жизни, отдельные слова, отдельные события, которые часто показаны через дверную щель или окно во двор, а некоторые и вовсе остаются за закрытыми дверьми. Романтика у Арнольд тоже не способна заполнить все пространство фильма, а потому показывается вырванными из контекста сценами  Кэтрин и Хитклифф валяются в грязи, оба едут на лошади, кровь на спине мальчика. Подобно тому, как мы во время беседы с человеком можем выпасть из диалога засмотревшись, например, на кольцо собеседника, оператор (получивший приз за свою работу на Венецианском фестивале 2011 года) очень часто режет разговор, вылавливая крупный план какого-то предмета, блика на стене или руки, шеи. Однако при подобной фрагментарности изложения очевидно, что главное для Арнольд здесь  это любовь Кэтрин и Хитклиффа. Для того, кто не читал «Перевал», подобный тезис видимо покажется форменным трюизмом. Но даже в показанной части английского романа (Арнольд выкинула примерно треть Бронте, если не половину) режиссер оставляет мотивы мести и справедливости за кадром. Чернокожий Хитклифф у Арнольд к концу все больше превращается в зверя, для которого лучшая крыша над головой  небо, а лучшая книга  ветер. Любить зверь тоже умеет, но по-своему, по-звериному. А когда любить становится некого, то зверь умирает. Только мы этого не увидим, потому что мы и есть тот самый зверь.