Фильм онлайн Джанго освобожденный

Любовь к Добру жгла сердце в снах сынам Союза, а Джанго спал, не ведая про Зло. Но Шульц и Кэнди разбудили Джанго  он недоспал, отсюда все пошло. В сущности, этой нехитрой аллюзией, отсылающей читателя к творчеству почтенного Наума Коржавина, можно было бы и закончить сей опус, однако же ваш покорный слуга, будучи рецензентом в высшей степени добросовестным, посчитал необходимым эту мысль развить. Да, старик Тарантино на старости лет слегка раздался и округлился. Да, теперь в его фильмах не так много стиля, зато очень много незатейливой моралистики, каковую моралистику возможно описать вполне первобытными императивами, утверждающими безоговорочный приоритет кольта над добрым словом. Увидели нациста  стреляйте в район паховой области и не забудьте снять скальп. Увидели рабовладельческого прихвостня  стреляйте по коленным чашечкам. Говорите открыто и смело, прямо в лицо. Кинули пацана  получите по физиономии. Впрочем, это уже не Тарантино. Впрочем, какая разница? Тем не менее, невозможно сказать, что «Джанго» плох  отнюдь нет, это более чем достойное кино, обильно сдобренное уморительными сценками, остроумными диалогами и отвечающими за постмодернизм вставочками для тех, кто знает, как выглядит Франко Неро. Ди Каприо выразительно кривляется, изображя южанина-дегенерата, лирический герой (на удивление нестыдная роль Джейми Фокса) появляется, дает всем прикурить и уходит гарцевать лунной лошадиной походкой, загримированный под Сатану Лерой Джексон строит козни, а загримированный под Иисуса Кристоф Вальц наглядно демонстрирует зрителю, что немцы  отличные ребята (если они, конечно, не нацисты, если нацисты  см. выше). Кстати, именно эта поляризация Добра и Зла частично спасает фильм от падения в пучины содержательного маразма; главный супостат здесь отнюдь не идиот-рабовладелец, а вовсе наоборот  выходец из среды униженных и оскорбленных, зловещий до инфернальности Стивен, архетипический дядя Том, что выбрал Темную сторону Силы и ведро с респиратором. Верно и обратное  образцом благородства и нравственности выступает не свихнувшийся маньяк Джанго, но доктор Шульц, дисциплинированный, добросовестный и энергичный до безжалостности дантист, трудящийся охотником за головами ввиду невостребованности прежнего ремесла. Именно этим нехитрым трюком Тарантино вытягивает себя из густого болота карикатурного черного расизма. Кажется, на ту же мельницу льет воду и регулярное повторение оскорбляющего Спайка Ли словечка «ниггер». Забавно, что в «Ублюдках» приблизительно столько же раз был помянут матерый режиссер Пабст, но там этот мантрический фокус был призван обозначить знакомство Квентина Джерома с европейской культурой и выглядел шулерством, тогда как тут ниггерская полилогия является только фундаментом для шуток, удачных и не очень: вот ниггер на лошади, вот ниггер в идиотском костюме, вот один ниггер обзывает другого ниггера ниггером, вот филологическое упражнение по мотивам древнегреческой мифологии. Невозможно не отметить и то, что в «Джанго» автор отказался от привычного непрямого нарратива  нет, в фильме есть где-то два с половиной флэшбека и три с половиной галлюцинации, но в целом действие выдержано в непривычно аккуратистском ключе. Нельзя, впрочем, сказать, что обозреваемое кино являет собой образец стройности, ведь поразительно ровное повествование соседствует с рваным ритмом, который сделал бы честь и больному инсультом пациенту Джона Чейна  неспешная экспозиция заканчивается лихорадочной скороговоркой, а столь же солидная кульминация предваряет судорожный финал, где все сестры получат по серьгам, а режиссер покажет начитанность экранизацией Ролана Барта. В остальном очередное творение Тарантино практически ничем не отличается от «Ублюдков»  диффузия жанров все так же образует затейливую смесь на стыке Эннио Морриконе и Айзека Хейза, стилистическое разнообразие саундтрека все так же кочует от Рика Росса до Луиса Бакалова, старое доброе ультранасилие все так же правит бал, а диалоги обыкновенно общительных героев все так же выжигают глаголом. И принимающий зло без сопротивления становится его пособником, ведь именно с молчаливого согласия равнодушных существует на земле всякая дрянь вроде работорговли. Вот только стоит нам отбросить аболиционистский пафос, и на ум сразу же приходит золотой, бессмертный вопрос: что же иное называется злом, как не недостаток добра? Нет, доброе слово без кольта решительно недееспособно, но не думаю, что добро возможно насадить стрельбой по коленным чашечкам. Не поймите меня неправильно, фильм хорош, да и старина Квентин по-прежнему в порядке, но Vere Papa mortuus est  сказал бы я, если бы знал, что это значит.