Бесплатный фильм Американский психопат

Экранизация «Американского психопата» оказалась чересчур экспансивной. В часовые рамки кинематографического действа режиссер попыталась втиснуть сверх-размеренное повествование о буднях «яппи»-маньяка с дотошными дескрипциями брендов и гигиенических процедур. Режиссер попыталась представить эдакий визуальный концентрат, в десятки раз ускорив растянутые сюжетные события. Отсюда первая «импрессия» от кинематографической работы: визуализация выдержана в кокаиновой тональности. В первоисточнике Бейтман — действительный зануда-аккуратист, рельефно демонстрирующий весь спектр привычек этикета (тождественного этики) неформальной прослойки «яппи». В адаптации же весь педантизм героя К. Бейла детерминирован настроенным стимуляторами психическим аппаратом. Экранный Патрик Бейтман буквально впечатывает все свои действия — сконцентрировано, сосредоточенно, отшлифовано. Он обусловлен некоей психотической формой перфекционизма. Гипертрофированная точность, безошибочность и безнаказанность облекается облаком страстей. К примеру, фильме знакомые отзываются о Бейтмане, как о жутком слизняке и зануде (в оригинале Эвелин говорит о нем как о «милом соседском мальчике»), что совершенно не сходится с образом психотичного и гримасничавшего Бейла. Романная мораль, сдобренная жутким количеством сатиристических аллюзий и издевательских (по форме — предельно рекламных) потребительских дискурсов, заключается в демонстрации зыбкости и хрупкости такой аристократической сферы как «правила приличий». Этикет, «форма вежливости», «аристократический флер», не фундированные элементарной этикой оказываются блестящей оболочкой; с их помощью можно провести элементарную социальную идентификацию, но не более. За этой скорлупой благоприличий прячется полностью неидентифицируемый субъект — «славный соседский мальчик», или серийный маньяк, либо и то и другое. Этикет, как коммуникативный инструментарий, лишь создает фиктивный эффект безопасности, оставаясь семиотической иллюзией. Исключительная рафинированность поведения Бейтмана оказывается той обманкой, которая привлекает людей в сети досужего маньяка. Но примечательно другое — «правила приличий» расцениваются как социальная фрагментация общей системы конкурентного потребления, «глобального консюмеризма». Этикет в постсовременном мире становится частью артикулированного потребления, он градуирует успех. Сам консюмеризм уходит на семиотическую орбиту, где конкурентную борьбу ведут Знаки, и где важными критериями Различия (социальный маркер) становятся коннотативные (вторичные, незаметные) характеристики. Поэтому потребительской конкурентоспособностью становится знание (как компетентно идентифицирует одежду и парфюмерию Бейтман) и обладание (зависть Бейтмана к домашнему солярию) этими знаками Различия. Отсюда драматургия романа (в фильме она лишь условно обозначена) заключается в трансгрессии легитимного потребления, в снятии героем структурирующих правил доминирующего процесса потребления. Зная об элитарных процедурах потребления всё, Бейтман пытается превзойти его основы, отдаваясь садическим удовольствиям, тем самым, нарушая неписанные правила консюмеризма («в пределах легитимности»), но в результате являясь самым изысканным и изощренным потребителем самых тонких и первертивных Наслаждений. Итак, потребление само по себе стремится к системному «экстазису», выходу за собственные пределы, деформации своей структуры. Эмансипированное потребление — небезопасно, аномально, катастрофично, как разбушевавшийся феномен знаковой имплозии. Нарративный закон как фильма, так и романа, — никакие «правила приличий» не способны остановить трансгрессию самодостаточного потребления, но они предоставляют возможность закамуфлировать ее. Ведение светской беседы или вкушение кулинарных блюд элементарно совмещаются с пытками, насилием, извращением, ведомыми Бейтманом, но совершенно не когерентны для восприятия социумом. «Вежливость» — оптимальный провокатор и камуфляж. Бейтман молчаливо и дистанцировано дисквалифицируется из всеобщей гонки потребления; он нарушил фундаментальные регулы процесса изъятия Удовольствий, поэтому все его достижения в изощренных формах интегрированного насилия-секса, просто не засчитаны. Этот маниакальный рекорд проигнорирован и выведен из социального пространства. Бейтман не наказан лишь потому, что элита не принимает его как первенствующего в потреблении, окружение даже не может вообразить столь бредового Факта. «Этот слизняк — убийца?!», — да это просто немыслимо! 7 из 10