Смотреть фильм В краю крови и меда In the Land of Blood and Honey

Наверное, каждый дебютант в кино, будь ты хоть самая желанная женщина на планете, как Анджелина Джоли, всё равно будет делать свой фильм так, будто ничего до неё и не было. Точно по старому советскому анекдоту: «Написал стихотворение о любви. Закрыл тему». Признаюсь, я не ожидал от первого фильма Анджелины Джоли — «В краю крови и мёда» — какого-то прорыва, но даже фразы спойлеров, что в нём «слишком много плоти», не могли выразить ощущение тяжкого ужаса, морока, который овладел мной после просмотра фильма. Нет, я давно не пионер и не падаю в обморок от вида разнообразных сексуальных перверсий, но Энджи акцентировала в своём фильме вовсе не историю любви между сербским полицейским и мусульманской художницей, как это представила критика. Настоящей болевой точкой фильма стало жесточайшее сексуальное насилие в отношении женщин на войне, практически любой, но в ходе последней балканской войны было изнасиловано, как утверждает Джоли, более 50 тысяч женщин. Открыл эту мучительную и страшную тему фильм «Грбавица» Ясмилы Жбанич, удостоенной за него «Золотого медведя» Берлиннале 5 лет назад. Но там мы видели последствия того, ЧТО во всех деталях и чудовищной обыденности показал фильм Джоли. Назвать любовью то, что было на протяжении фильма между сербом Даниэлом и боснийской мусульманкой Айлой, может только тот, кто не смотрел фильм Лилианы Кавани «Ночной портье», чья тень весьма ощутимо витает на фильмом Энджи: я допускаю, что съемочная группа «В краю крови и мёда» даже не знает о существовании фильма, в центре которого оказались вполне фрейдистские отношения «палач/жертва», но бывают странные сближения, когда речь идёт о войне и противоестественной связи между потенциальным убийцей и той, кто должен умереть. Очевидно, что Джоли внимательно изучала фильмы о Холокосте, от некоторых прямых и косвенных цитат из «Списка Шиндлера» никуда не деться. Но если нацист Аман Гёт у Спилберга обнюхивает свою служанку-еврейку, содрогаясь от смеси желания и отвращения, то серб Даниэл повторяет действия своего возможного прототипа исключительно от нескрываемого влечения к этническому противнику, кем за годы войны стала мусульманка Айла. Бесконечный мрачный круговорот, построенный из стрельбы снайперов, пьяных оргий, постоянных изнасилований, вдруг прерывается совершенно сентиментальной сценой, когда Даниэл приносит Айле «последнюю грушу в Боснии». Но это всего лишь светлое пятно, как и ночная своеобразная «экскурсия» Даниэла и Айлы в разрушенный музей Сараево: в темноте только блестят несвойственной им нежностью серые глаза серба и им отвечают карие мусульманские. Наиболее тяжелую эмоциональную реакцию у меня вызвал эпизод, когда пьяные четники затащили на свою попойку с местными проститутками мусульманских старух и приказали им раздеться: эта сцена — откровенный перебор по части показа ужасов войны и издевательств над мирным населением. Пожалуй, впервые в современном кино одна сторона конфликта показана настолько и исключительно в чёрном цвете: сербы в фильме Энджи — хуже зверей, это какие-то дьявольские извращенцы, готовые убить и изнасиловать всё, что движется. Даже в самых известных фильмах о Холокосте обязательно появлялся некий «хороший немец» или «добросердечный поляк», но славяне реже: был один такой герой в старом-старом фильме Элмара Клоса «Магазин на площади», который просто покончил с собой, не справившись с потрясением от вида изгоняемых из городка евреев. В фильме Джоли хороших сербов нет, есть только те, кто менее плох: водитель Дарко, который признается, что хочет, чтобы жена родила ему сына, так как «от любви к дочери он сойдет с ума», есть старый солдат Ако, чье лицо прорыто морщинами и который заплакал в своём последнем бою. Разумеется, это сам Даниэл Вукоевич: он просит чудовищ из своего отряда «быть аккуратнее, так как теперь нас видит весь мир». Только здесь не надо иллюзий: Даниэл остается сыном своего отца и это многое объясняет… Отца Даниэла, зловещего сербского генерала Небойшу Вукоевича, сыграл главный славянский злодей Голливуда — Раде Шербеджия: тут Джоли не пожалела всего того негатива, который вызывает к неё собственный папаша. Старший Вукоевич, как мы узнаем по ходу фильма, прирожденный убийца и садист, это заложено в нём с трудного и сиротского детства. Это настоящий господин ЗЛО, которыми, допускаю, были в реальной жизни многочисленные сербские военные преступники. Я не боюсь оказаться в меньшинстве и сказать, что фильм Джоли — это настоящее кино, несмотря на избыток жестоких сцен и некоторую пафосность, свойственную, как я и начинал, любому режиссеру-неофиту. Это просто трудное кино, не оставляющее ни надежды на избавление, ни веры в любовь.