Спартак Spartacus 1960 онлайн фильм бесплатно

Пятидесятичетырёхлетний Энтони Манн не смог завершить съёмки этого постановочного боевика, а ведь вполне неплохо (в отместку?) вскоре реализует два похожих проекта, «Эль Сид» /1961/ и «Падение Римской империи» /1964/. Причиной послужил конфликт с Кирком Дугласом, исполнителем заглавной роли и продюсером, который, не найдя общего языка с опытным кинематографистом, призвал к сотрудничеству молодого, тридцатилетнего Стэнли Кубрика. Не иначе, как популярный актёр рассудил, что с размахом воспроизводимые исторические события посвящены всё тем же, извилистым «тропам славы»? Как бы то ни было, Дуглас не противодействовал Кубрику в стремлении сотворить «первую интеллектуальную эпопею», как, по воспоминаниям кинокритика Роджера Эберта, окрестили картину в момент выхода, подчёркивая отличие от прежних западных «фильмов-колоссов». К сожалению, из «созвездия» актёров Американская киноакадемия выделила лишь Питера Устинова, представшего в облике изворотливого Батиата, не отметив ни Лоуренса Оливье, исключительно убедительного в каждом жесте и произносимом Крассом слове, ни Чарльза Лотона, воплотившего напоследок удивительный образ престарелого эпикурейца и искушённого публичного политика. Хотя в большей степени признания заслуживала режиссура или, как минимум, блистательный сценарий, тем более что Кирк рисковал репутацией, предложив сотрудничество (официально, с указанием в титрах фамилии) кинодраматургу Дугласу Трамбо, который, сам находясь в «чёрном списке», должен был адаптировать роман Говарда Фаста, опубликованный в 1951-м за собственный счёт и спровоцировавший обвинения писателя в антиамериканской деятельности. Это даже дало повод Джону Уэйну и Хедде Хоппер, принадлежавшим к т. н. правому крылу «фабрики грёз», публично, ещё до премьеры, обрушиться на авторов за «марксистскую пропаганду»! В таком контексте премии «Оскар» художникам и художникам по костюмам кажутся, скорее, утешительными, а опытный оператор Рассел Метти вообще счёл вручённую награду насмешкой, поскольку Кубрик (помимо того, что использовал часть материала, отснятого Манном) предпочитал лично выстраивать мизансцены и продумывать, не советуясь, движения камеры. Вольность трактовки биографии Спартака, о которой сохранились неполные сведения, простительна и даже закономерна, поскольку диктовалась стремлением не только драматизировать (в голливудской традиции  мелодраматизировать) Историю или придать действию максимально зрелищный характер. Хотя в фильме, обстоятельном, неторопливом по ритму, действительно наличествует несколько впечатляющих эпизодов, прежде всего  напряжённый гладиаторский поединок с Драбой и кульминационная батальная сцена, по праву отнесённая (даже в слегка усечённом виде, без натуралистичных деталей)к высшим достижениям тех лет. Считается, что Спартак пал в бою весной 71-го года до н. э., во время генерального сражения с армией Красса, а вовсе не был распят вместе с шестью тысячами других повстанцев. Однако именно принципиальный (как всегда у режиссёра!) финал является философским итогом произведения, отличающегося удивительной идейно-художественной целостностью, в отличие от насыщенных туманными, как бы необязательными политическими аллюзиями «Багряницы» /1953/ Генри Костера и «Александра Великого» /1955/ Роберта Россена, довольно эклектичных по религиозному пафосу работ Сесиля Блаунта Де Милля и «Бен-Гура» /1959/ Уильяма Уайлера Кубрик показывает рабов морально сильными и благородными (если не изначально, то  под воздействием вдохновляющих речей вождя), готовыми отдать жизнь за товарищей и семьи, тем самым предельно заостряя контраст с римской знатью, сочетающей неприятие инакомыслия с крайней степенью нравственной развращённости, духовного упадка. Трамбо не стесняется проводить (правда, уже ретроспективно) параллели с позорной эпохой «маккартизма», исследуя механизм вызревания тоталитарных тенденций в высших кругах общества, истово старающихся сохранить свою элитарность. Причём недостойная жажда власти, которой одержим Марк Красс, лелеющий планы стать диктатором, ослабив влияние трибуна-демократа Гракха, тесно переплетена с низменными сексуальными инстинктами, проявляющимися не только в стремлении Марка обладать возлюбленной Спартака Варинией, но и в тайной страсти к рабу Антонию. Мощное эпическое дыхание фильма, скрупулёзно (вплоть до галереи скульптур и дощечек, служащих фоном для вступительных титров!) воспроизведённая атмосфера не оттеняют анализа социально-политических механизмов, подводя к важной мысли о том, что восстание ускорило установление в Риме императорской формы правления: лишь сильное государство могло сохранить существующий общественный строй. Однако распятый на кресте Спартак не случайно вызывает ассоциацию с Иисусом Христом, причём библейская аллюзия не кажется декларативной, как в упомянутой «Багрянице». Человек, отчаянно сопротивлявшийся языческой тирании Рима и, как говорится в закадровом тексте, опередивший время на две тысячи лет в стремлении свергнуть рабство, отказавшись, вопреки обыкновению, наречь себя «царём», слышит слова Варинии, что его сын будет жить свободным, достигнув того, что стало мечтой и делом жизни отца Оригинальное визуальное решение (бросающийся в глаза контраст красных одеяний мятежных рабов и белых тог на облечённых властью римлянах) лишний раз свидетельствует о намерениях авторов создать не просто фильм о восстании, но произведение, революционное по духу,  о победе революции даже в том случае, когда она потерпела поражение. Мотив, близкий Фасту и Трамбо, прекрасно согласуется с воззрениями самого Кубрика, раз за разом пытавшегося проникнуть в тайну диалектической смены событий, в чём особенно преуспеет в поздних шедеврах. Это в значительной степени послужило гарантией от неизбежного для подобных произведений устаревания, компенсируя уступки жёстким требованиям киноиндустрии в иных аспектах. Возможно, и огромный зрительский успех представленной, как вещала реклама, «истории раба, который бросил вызов Римской империи», собравшей в национальном прокате $30 млн. (третье место в сезоне), объясняется не в последнюю очередь актуальностью подтекста. Тем более в СССР, где в прокате 1967-го первую и вторую серию «Спартака» посмотрело соответственно 63 и 59 миллионов человек, а в 1984-м, благодаря повторному выпуску, аудитория увеличилась ещё на 28,2 миллиона. Кирк Дуглас же так и остался в благодарной зрительской памяти в образе непокорного, доброго, мудрого Спартака, затмившем его не менее выдающиеся актёрские работы у Винсента Миннелли, Уильяма Уайлера и того же Кубрика. Любопытно проследить за тем, какой урок был извлечён из «Спартака». Отдавая должное моде, крупнейшие американские режиссёры, начиная с того же Манна и вовсе не заканчивая Джоном Хьюстоном, Николасом Рэем, Джозефом Лео Манкевичем, всё-таки не проявляли, с размахом воспроизводя на экране полулегендарные события, особого энтузиазма, не углубляясь ни в психологию, ни в философско-политические изыскания. Единомышленником Стэнли выступил разве что Дэвид Лин, хотя и обращавшийся (в частности, в «Лоуренсе Аравийском» /1962/) к не столь отдалённым эпохам, реконструируя хитросплетения жизни конкретного человека и огромных империй. По иронии судьбы, подлинных последователей Кубрик  вне зависимости от прямого влияния «Спартака»  обрёл среди восточноевропейских режиссёров, у которых по-настоящему зрелищные батальные эпизоды не заслоняют актуальный подтекст. В Голливуде же опыт оказался по-настоящему востребован лишь несколько десятилетий спустя. Триумф «Гладиатора» /2000/ Ридли Скотта, поразившего публику отнюдь не только специальными эффектами и захватывающими трюками, возродил интерес к «пеплумам» на более серьёзном уровне, помимо прочего  вдохновив на создание двух новых произведений о Спартаке. 9 из 10