Смотреть увлекательный фильм Пролетая над гнездом кукушки One Flew Over the Cuckoo's Nest 1975 онлайн

Известное дело, милитаризм  самое честное выражение конформизма, и, спору нет, в той или иной степени любое общество стремится к симметрии и уравниванию. От страха ли каждого оказаться последним, или из праведных целей наилучшего функционирования человечества, но в итоге гладь строя вынуждена будет столкнуться с отступником и, самое главное, с возникшей дилеммой  либо принять риск разобщения, либо избавиться от потенциальной опасности. Правда, в обоих случаях общество прямо по Уайльду не сможет простить мечтателя, будь он хоть отшельником, хоть революционером. Последний отличается, впрочем, лишь тем, что дает обществу повод себя казнить, в то время как отшельник постоянно слушает ропот за своей спиной, прогоняющий его еще дальше. Шестидесятые-семидесятые годы оказались золотыми для концептуального структуралистского кино, ставившего целью не показать зрителю фактическую историю, а скорее лишь очертить контуры истории, заполнив ее внутреннее пространство заменимым, словно вытесняемая пальцем Сталина из стакана вода, содержимым. Мол, мы сняли фильм про психбольницу, но могли и про армию, и про тюрьму, и про высадку на Марсе, при том ничего не потеряв в смысловой составляющей. Самое главное тут  построение сюжета, его схема. Данную схему без страха примеряйте на свою жизнь хоть в универе, хоть на работе, и не гнушайтесь ассоциировать эти цивилизованные и правильные места дислокации современного человека со странными зданиями, на окнах которых зияют решетки и где родным позволены лишь кратковременные встречи под строгим надзором охранников с фигурами горилл. Потому что, грубо говоря, все везде одинаково, разнится лишь толщина масок и груз стереотипов. Итак, увидев белый свет в самом разгаре десятилетия концептуальности кинематографа, да еще и будучи снятой по мотивам романа  а в прозе серьезной, ясное дело, структурализм и вовсе как правая рука,  картина Формана пришлась как нельзя ко времени и к месту. Оттого удивляет скептическое отношение к съемкам со стороны киностудий, чьему коммерческому нюху может и простительно не учуять грядущее кинособытие, но не предугадать востребованности экранизации литературного манифеста хиппи в 70-х годах  это верх пессимизма. В завязке сюжета мы видим не в меру веселого Николсона в роли революционера локального масштаба МакМерфи. МакМерфи, естественно, курит, бухает, дерется и с силами правопорядка имеет отношения весьма специфического свойства, когда те вроде бы жаждут раз и навсегда запереть его в камере, но, вынужденно следуя букве закона, ясно гласящей, что удар в морду не карается пожизненным заключением, устраивают постоянные приводы и постоянные же отпущения грехов. Такая насыщенная жизнь, бинго, надоедает и копам и преступнику, и ввиду сего обстоятельства по чьей-то  то ли сам придумал, то ли добропорядочная полиция направила  МакМерфи оказывается в психиатрической клинике на предмет выяснения и устранения причин своего буйного нрава. Атмосфера слюнопускательного окружения, вопреки всем законам психиатрии, не только не подавляет антиобщественную личность, но и напротив, придает ей сил. Герой Николсона в своих собратьях по палате видит нечто вроде компании неразумных детей, да не детей даже  хуже  неразумных взрослых, которым нужно открыть глаза на мир, а вместе с тем и укрепить собственные баррикады. В свою очередь персонал больницы, разумеется, не признает права выбора и голоса за пациентами, и надвигающийся переворот заставляет врачей в праведном порыве точить скальпели и чистить электроды. А, отдохнувшие, видимо, силы полиции изъявляют желание вернуть под свое крылышко Че Гевару палаты номер шесть. Дальнейшие события явственно покажут, кто прав, кто виноват, нарисовав ту самую схему-на-все-времена. А еще покажут, что главный герой картины даже не МакМерфи, а революционер в любом своем воплощении, и если это предназначение  быть бунтарем  переходит к другому, то и главенство в истории переходит к нему. «Пролетая над гнездом кукушки»  отличное лекарство от всяких глупостей вроде жалости к себе или боязни поступка.