Смотреть Голод Hunger 2008 онлайн без регистрации

К сожалению, многие непрофессиональные рецензенты, к коим отношусь и я, часто грешат словосочетаниями «настоящее искусство», «кино, заставляющее думать», «это нужно видеть»… Ну или за неимением слов и под давлением эмоций просто констатируют: «шедевр», «гениально». Многие почему-то не осознают тот факт, что искусство это не то, что нам нравится. Автор данной рецензии, например не приемлет развитие искусства, киноискусства в частности, через откровенное уродство, грязь и фекалии, пусть они и доносят до зрителя высокие идеи (все помнят писсуар М. Дюшана — «фонтан» был реакцией авангардиста на Первую Мировую). Но личные предпочтения не являются первостепенным в оценке произведения. Искусство есть преображение действительности, которое должно вызывать эмоции. Искусство порой стоит выше эстетических потребностей. Так вот, в этом плане фильм Стива Маккуина безусловно стоящая вещь. Но мало кто знает, что унитаз Дюшана, так называемый ready-made, был выкинут на помойку через какое-то время после выставки. И полотно С. Маккуина является, в первую очередь, протестом художника, а не высказыванием режиссера. Нет ничего плохого в том, что у Маккуина стиль чистого реализма и символики во всем: моча ирландских республиканцев, разливающаяся по полу тюрьмы, говорит обо всем и сразу, как и двухминутное медитативное вытирание этой самой мочи тюремщиком. Как ни странно, но Стив Маккуин напоминает Терренса Малика. Они схожи в общем замысле, но антиподы в стиле. У одного — тщательный сбор тюремного надзирателя, который держит руки в воде, чтобы снять боль после избиений, а затем показан безмолвный перекур на фоне кирпичной стены и медленно падающего снега. У другого — девочка, которая хочет быть лекарем земли, прикладывает ухо к почве, а потом мы видим природные зарисовки: надвигание грозы в поле и восходящий росток пшеницы. Образ и смысл, который он в себе несет, становятся важнее действия и сюжета. Не имеют значения детали повествования, имена — от этого возникают вопросы кто и зачем же все-таки протестовал (скорее стоило ли протестовать?). Мы слышим лишь радио-вставку в самом начале, но ответов нет. Режиссер обезличивает героев. Ведь с одной стороны они преступники, террористы и заслуживают тюрьмы и даже избиения. А с другой, как можно осуждать за насилие людей, которые на протяжении всего XX века ведут борьбу за объединение Северной Ирландии с Республикой Ирландией, за воссоединение родины? Маккуина в данном случае волнуют общечеловеческие вопросы: чувства людей, которым приходится каждый день работать «боксерами» (показателен плач одного из полицейских в сцене массового избиения), заточение и ощущение безвыходной ситуации (о чем нам намекают в эпизоде смывания спиралевидных кругов дерьма со стен), трудность борьбы за свои права, использование собственного тела как оружия (самоубийство ради свободы)… Но все это нещадно дробит картину на куски. Попробуйте их посмотреть отдельно или просто перемешать — особой разницы не почувствуете. Детские воспоминания главного героя можно было вставить и в начале, а уж события в тюрьме от приезда новичка до 20-минутного диалога вообще не имеют четкой логической цепочки. Здесь чувствуется мастерство художника в создании отдельных сильных сцен (читай инсталляций). Такое построение в итоге отпечатывается в сознании зрителя тремя сюжетными кусками: надзиратель, один заключенный, история Бобби Сэндса. Первые два куска нужны для постепенного ввода зрителя в обстановку тюрьмы, в политическую ситуацию. Здесь есть незаконные передачи, монотонное избиение дубинками голых тел, крепкие решетки, сон на жалкой подстилке рядом с червями — весь ужас тюремного заточения. Но диалог Бобби со священником нарушает течение времени, ломает сюжет. Можно сказать, что здесь начинается совсем иное кино — чистая метафизика, философия. Оператор начинает играть с фокусом, накладывает кадры друг на друга. Тут же появляются солнечный свет, улетающие птицы, убегающий мальчик — смерть явно для главного героя есть духовное освобождение, растворение во времени и пространстве. Зритель уже любуется не просто немыми эскизами, а начинает размышлять и сочувствовать. Последние дни жизни Бобби — трансформация человеческого тела, из крепкого здорового парня в почти не двигающийся скелет. Какую волю надо иметь для того, чтобы быть мучеником? Что испытывает человек, который умирает на протяжении двух месяцев? Как хорошо сказано в одной «настоящей» рецензии «Голод» это, своего рода, «метафорический рассказ о душе, заключенной в теле». В интервью Маккуин говорил: «Меня занимает проблема моральности выбора и осознанного умерщвления самого себя. Когда человек делает такой критический выбор, всем нам нужно попытаться осмыслить происходящее». Опыт художника в видеоарте дал о себе знать. Визуальная сторона — чуть ли не лучшее, что есть в этой ленте. Маккуин, как он сам однажды сказал, «пытался сделать камеру похожей на кончики пальцев, превратив ее в орган осязания, а не только зрения». Действительно постоянный акцент на деталях, будь то хлебные крошки или скрученные из Библии сигареты, создает нужную атмосферу. Фильм выстроен в собственной стилистике, цветовой гамме. Для того чтобы сигаретным дым четко выделялся в сцене продолжительного разговора, а на теле заключенных были видны даже мелкие царапины была использована видимо какая-то новейшая камера, дающая отличнейшее качество и резкость. Видны и отсылки к Тарковскому, испанской живописи… У Маккуина конечно же хороший вкус и культурный бэкграунд. Бесспорно, мощь одного актера перекрывает все остальное. Думаю, многие будут смотреть фильм ради Майкла Фассбендера, который мне напоминает Кристиана Бэйла — та же европейская изысканность, многогранная внешность, яркий карьерный взлет, невероятно серьезное отношение к профессии актера, ну и конечно вхождение в роли. Для испанского фильма «Машинист» Бэйл похудел еще больше, чем Майкл, хотя его герой худел не от голода, а от постоянной бессонницы. Все эти детали, художественные изыски и смысловые слои накладываются огромными пластами и давят на зрителя. Позиция режиссера вообще не чувствуется, — иначе и не возможно, но искусство априори не может быть объективным. И в этой нарочитой отстраненности уже видна манера режиссера абстрагироваться. Когда нет диалога со зрителем (а последние 20 минут не тянут на полнометражный фильм), то сразу возникает вопрос: а для него ли это кино? Проблема именно в ключе восприятия данного фильма. Первая половина напоминает документалку, вторая — полноценную игровую ленту. Получается какой-то особый синтез того и другого. Массовый зритель часто разграничивает арт-хаус и развлекательное кино, но ведь истина посередине. Культовые фильмы не заставляют зрителя мучится от катарсиса, но и давится поп-корном под звуки спецэффектов тоже. Вот этой зрительской симпатии, как мне кажется, больше всего и не хватает «Голоду».