Смотреть фильм Дорогая Darling 1965

Удивительно, хотя вряд ли, один из великих определил это до меня, вот только определение затерялось в моей гороховой голове, но саму суть я запомнила, и оно заключается в том, что книги ведут разговор между собой — и нет для них временных ограничений и прочих рамок. Возможно в этом, и есть их величие. И в кинематографе есть такая традиция. Картина Шлезингера говорит не с какими-то определенными кинолентами, для этого я недостаточно заполнена фильмами, чтобы знать наверняка. «Дорогая» спустя время, пробегая по его волнам, отражается в истории, в жизнях широко известных людей, предугадывая их участь, судьбу, а возможно и в жизнях миллионов других, только их имена знают единицы, или сразу же забываются. Ведь кто такая Диана Скотт? Пустышка, возомнившая о себе черт знает что. «Идеальная женщина» — так нарекают ее телевидение и пресса. И Шлезингер, тихо подсмеиваясь в тогда еще, наверное, не белоснежную бороду, не рвется разубедить нас или выставить ее на всеобщее осмеяние. Представляю, как он, сидя в режиссерском кресле и наблюдая за перевоплощением Джули Кристи, оставаясь холодным и беспристрастным свидетелем происходящего, не вынося вердиктов и оценок, прокручивает в голове: «Да-да, Диана, зажигай. Ну что ж, посмотрим, что ты выдашь нам сегодня…» А Диана, почувствовав свободу и неограниченное пространство в действиях, творит, что ей вздумается. Отвратительная актриса, она так же отвратительна и в жизни. Слащавым голоском она поведает о своей нелегкой участи. Джон продолжает не вмешиваться, «Диана, твори что хочешь, я только запечатлею картинку». И вот тут то и вся прелесть! К чему бы не стремилась эта вертихвостка, она все равно остается неудовлетворенной. Неспособность любить и получать удовольствие от малого, не только брать, но и отдавать, а это труднее прочего, — она останется одна в огромном пустом замке и с сияющей улыбкой на обложках глянцевых журналов. И сейчас, в 2010, миллионы, сотни миллионов женщин зачитываются историями и биографиями этих «идеальных женщин», завидуя им, стремясь быть похожими на них. И еще в «Дорогой» запечатлен момент смерти Слова — Литературы и прихода полновластного владыки — кинематографа. Расцвет культа звезд и околозвездные баталии, фанаты, группис, и прочие лихорадки, захватят человечество и не отпускают его до сих пор. Правда, Кинематограф проживет не долго, если верить Марко Феррери. И кто в этом виноват? А я вам отвечу. Такие вот человечки, как герой Богарда, репортер Роберт Голд. Слово нуждается в защите — в Критике. Также как и кино. А что происходит сейчас? Мы забываем, или вовсе не знаем прошлого, или не хотим его знать, строим, создаем и созидаем Пустоту. Нежно поглаживаем вместо того, чтобы надавать порядочных оплеух, или вовсе стереть с лица земли. Не нужно пугать меня концом света, он уже случился. Как бы пафосно это не звучало.