Кино Заводной апельсин A Clockwork Orange 1971 смотреть онлайн бесплатно

Книга Энтони Берджесса была написана им в критический период жизни, когда он в безнадежном и упадническом настроении решил излить на бумагу некую историю, действие которой происходит в антиутопическом будущем. Предпосылкой к этому было происшествие, случившееся некогда с его женой: ее, беременную, избила группа пьяных солдат-дезертиров. Сюжет книги вполне соответствовал мрачному духу обстоятельств. Через несколько лет эта книга попадет в руки американского режиссера Стенли Кубрика. Попадет случайно и первоначально не вызовет у него никаких особенных восторгов. Языковая изощренность Берджесса представляла проблемы для реализации на экране, но не зря сам Кубрик говорил, что то, что может быть подумано или написано, может быть снято. Существуют множественные трактовки названия (к слову, Кубрик славился умением эффектно озаглавить свои фильмы). Сам Берджесс говорил, что название произошло от выражения «странный, как заводной апельсин», Уорнер Бразерс трактовала название иначе: «заводной апельсин — снаружи он здоров и цел, но внутри изуродован неподвластным ему рефлекторным механизмом». Так же существует версия, что orange — в переводе человек, соответственно название можно перевести как «заводной человек» (что, по большому счету, вполне совпадает с пассажем Уорнер Бразерс). Надо заметить, что решение снять «Заводной апельсин» было не спонтанным. В 70-х в Голливуде образовалась некая новая волна, предпосылками к которой была отмена «Кодекса Хейса» и прибыльность низкобюджетных проектов с бунтарским и порой шокирующе жестоким и откровенным содержанием. «Молодежное кино» вошло в моду, а лондонская элита с нетерпением ждала экранизации «Заводного апельсина», о которой давно ходили слухи. Почва была намечена. Для начала стоит остановиться на перфекционистском подходе Кубрика к визуализации фильма. Картинка всегда говорит яснее и громче любых, даже самых изощренных слов, и тут она хороша. Стилистика фильма призвана подчеркнуть соседство двух крайностей в «Заводном апельсине»: с одной стороны развитие технологий и техническое совершенствование, с другой бедность и культурная нищета. Лучше всего с задачей мог справиться поп-арт, в достаточной мере вульгарный и иконографичный, он способен был полностью отразить моральную бедность общества под гнетом государства. Вдобавок это удачно пересекалось с идеей тоталитаризма и одинаковости, о которой говорилось в романе. Как дополнение к нему, в архитектуру были внесены элементы глухого и скучного конструктивизма, контрастом оттенявшие клоунский поп-арт. Также много места уделено сексуальной символике — будь то интерьер бара Korova, наполненный женскими манекенами, или статуэтки в доме Дамы с кошками. Народность и символичность поп-арта оказались очень пластичными, и до сих пор образы «Заводного апельсина» живут в массмедиа, из сборника поп-культуры превратившись в ее атрибут. Идейная сторона картины выступает доктором, препарирующим безнадежно больного пациента. «Наши соотечественники никогда не узнают себя в портретах» — говорил Оскар Уайлд, и общество как всегда не узнало себя. Отвернулось, гневно плюясь и ханжеским тоном припоминая славные времена цензоров, когда такой фильм похоронили бы задолго до начала съемок. Возмущаться было чему — помимо отсутствия порицания действий Алекса и его банды, фильм довольно жестоко обошелся с основными институтами власти. Церковь тут представлена сборищем фанатиков, которые вместо того, чтобы быть пасторами душ человеческих, становятся орудием запугивания и уничижения людей. Полиция спокойно принимает в свои ряды подонков, врачи бессердечны, газеты гонятся за дешевой сенсацией, правительство порабощает умы, родители совершенно лишены понятий любви и привязанности, гонятся лишь за воображаемым идеалом сына. Этот мрачный мир, еще более усугубленный симметрией картинки и «одинаковостью», является карикатурой на современное общество, гротескной и пессимистичной. Кроются тут и некие намеки — так moloko, которое так упоенно пьют в баре главные герои, явно является прямым наследником ЛСД, сильным синтетическим наркотиком-стимулятором, именно molokoм «заряжается» Алекс с бандой. Общество не столько ненавидит Алекса, сколько боится увидеть Алекса в себе. Этот полукарикатурный герой с накладными ресницами на одном глазу, котелком на буйной голове, страстной любовью к Людвигу Бетховену и тягучим выговором лондонской элиты вобрал в себя удивительную эссенцию жестокости, но пугает именно его равнодушное отношение к своим действиям. Для него насилие — очередная разновидность игры. В сочетании с интеллигентной выправкой это производит сильное впечатление. Надо сказать, что Малкольм Макдауэлл обладает этой редкой гармонией царственности, в своей игре он выдержан и властен с подчиненной ему бандой и подобострастен с вышестоящим начальством. «Человеческое, слишком человеческое», — говорил некогда Ницше, но именно утратив это иллюзорно человеческое, личность теряет свою персональную ценность. Можно представить себе волну негодования общества, когда оно увидело результат работы Кубрика. Фильм сразу заклеймили как пропаганду насилия, с исполнителем главной роли Малколмом Макдауэллом не здоровались знакомые на улице, кинотеатры отказывались прокатывать фильм. Но такая реакционная волна отрицания была заранее очевидна и ожидаема. Обидно было другое: за гневными выкриками не видны были художественные и идейные достоинства картины. «Фильмы всегда становятся замечательной показательной мишенью для наших ленивых блюстителей нравственности» — заметил один из журналистов. Несмотря на все заверения в пропаганде насилия, каких-либо весомых доказательств привести не удалось. Жестокость — неотъемлемая часть человеческой природы, Кубрик, со свойственной ему мизантропией, награждает всех своих героев этим качеством в полной мере — негодяи и мстители жестоки одинаково, даже если и борются за разные цели. И тем не менее человек всегда выбирает, эта идея является в романе Берджесса основной, через падение человек приходит к свободе выбора. В конце концов жестокость не искореняется, лишь выходит на новый уровень. Гитлер ужасен не только тем, как жесток и фанатичен он был, но и тем, что у него была возможность реализовывать свои мерзкие фантазии. Мне всегда было трудно однозначно поставить какую-то оценку «Заводному апельсину». Порой он слишком пугающ и правдив, а временами чересчур абстрактно-театрален. «Заводной апельсин» — это спектакль о жестокости, но ни в коем случае не ода ей, как считают многие. Слишком отстраненно смотрит на все это режиссерский взгляд проницательных черных глаз. И на протяжении всего фильма сквозит мрачная ирония — Алекс обращается к невидимым зрителям «drugi», как бы намекая на схожесть с ними. Это обращение, казалось бы такое незначительное, в контексте многочисленных обсуждений выходит на новый уровень — пусть каждый увидит в «Заводном апельсине» то, что хочет увидеть, заодно взглянув на себя и определив, правомерно ли это панибратское обращение к нему лично.