Кино Тот ещё Карлосон! Тот ещё Карлосон! смотреть онлайн

Где же у него кнопка? «Фильмы» Сарика Андреасяна обладают одним характерным свойством: после их просмотра хочется разговаривать о чём угодно (и преимущественно матом), только не о самом «фильме» (пример ниже), потому что фильма в этом самом «фильме» нет. Ну, где ты, где ты? Ну, вылезай, шалун! То, что происходит на экране более походит на попытки акушера заставить закричать мертворождённого младенца, получившегося путём скрещивания туманного (т. е. очень мутного) квновского прошлого с вожделенным и ещё более туманным — лопата! — голливудским будущим нашего «любимого» чудо-«режиссёра». Кто-то, очевидно, сказал Сарику, что персонажи должны разговаривать исключительно ради того, чтобы вызывать смех по ту сторону экранного полотна (типа, «комедия» же), поэтому почти любой диалог есть не что иное, как шутка с каноничной «добивкой» в конце. Вот бы теперь кто-нибудь рассказал ему (раз уж человек так зависим от окружающего информационного шума), что персонажи — не деревянные болванчики, вызубрившие золотые и платиновые сборники лучших анекдотов столетия и, разбившись на пары, воспроизводящие их по поводу и без него. Вот бы кто добрый, мудрый и психологически подготовленный к неадекватным агрессивным реакциям рассказал Сарику, что он, рассказывая историю, повествует о живых людях (пусть и сказочных), с характерами, которые раскрываются (это раз!), в том числе и через то, что и как говорят персонажи (это два-с!). А если всё совсем хорошо, то характер персонажа ещё и эволюционирует (это три-с!). Смысла и перспектив в этой затее, конечно, не больше чем того же самого в непомерно разросшемся кинохобби Сарика & Co. Но все-таки, а вдруг. Вдруг Сарик, поняв, «как всё сложно» и что «кино — это, оказывается, огромный труд», всё осознает, устыдится дел своих прошлых неправедных, уйдёт в запойную депрессию, исповедуется и даст обеты кинематографического молчания и безбрачия (от слова брак — фуфло). Почему так? Да потому что веры в то, что плагиатор и бездарь осознает, что он — бездарь и плагиатор и, испугавшись себя самого и того, что он творит, встанет на путь самосовершенствования, творческого и профессионального, стыдобища-то какая, роста — нет. Так что поиграется он ещё пару-тройку раз с разными видео- и аудио-штучками-дрючками, нахамит ещё столько же раз какому-нибудь очередному интеллигентно сомневающемуся в его «гениальности» и «креативности» — в подтверждение второго и особенно — первого, в очередной раз скажет зрителям всё, что он о них, «дебилах», думает да и сойдёт как пена морская, вместе с очередным отливом. Уплывёт это чудо-юдо морское и не вернётся, как Карлсон, который улетел и вернулся.О, брат! Это жулики. Они замышляют зловещее преступление на крыше. У-у-у! Тебе страшно? Мне — нет. Переживаний вся эта катавасия не стоит, и бояться тут нечего. Хотя жуликам, как настоящим верхолазам (не небожителям, нет!) всё-таки удалось пробраться на самую верхушку, такую верхушку, что и до звёзд рукой подать — только на цыпочки встань и на гонорар не скупись. И удалось материализовать свои больные и нечистые фантазии, цинично надругавшись над «лучшим в мире привидением с мотором». Эти товарищи, которые нам совсем не товарищи, сначала оглушили спящего «мужчину в самом расцвете сил» тупым деревянным предметом (предположительно, головой любого из сценаристов или даже Самой Самого), в следствие чего он, не просыпаясь, потерял сознание, а потом, как станет понятно, и память. Пока Карлсон неподвижно валялся в беспамятстве в своей кровати, жулики удаляли следы его теперь уже прошлой (как им кажется) жизни и оставляли признаки новой. Так у Карлсона исчезли мотор, пропеллер, кнопка, бабушка и родословная. А с помощью применённого к нему гипноза появились яркие и чёткие воспоминания о славном народе — метриках, своём непосредственном к нему отношении, дедушка в роли Олега Табакова и лишняя буква в имени — чтобы никто не докоп… не догадался. По уровню идиотизма происходящее можно было бы сравнить с такой вроде бы безобидной подростковой шалостью как написание на разных достопримечательных стенах города душещипательных откровений вида «Здесь был Сарик». Но по сути сие есть банальный вандализм (214 ст. УК РФ) как следствие сложного заболевания сразу нескольких отделов головного мозга и частично центральной нервной системы, название которому «дело было вечером, делать было нечего». Ваше курение может пагубно отразиться на моём здоровье. Злые жулики заставляли беднягу изображать переигрывающего Михаила Галустяна, изображающего Мистера Бина. Заставляли улыбаться, разговаривать и грустить на фоне больших ярких растяжек «скрытой» рекламы. Упавши в бессилии в ноги измученному маленькому человечку после долгих часов раскур… проработки сценария, слёзно умоляли спародировать эпизод издевательств героя Маколея Калкина над мокрыми («Один дома»), а впоследствии — липкими («Один дома -2») бандитами. Развращали «неотъемлемой» необходимостью курить в кадре сигары и шалить с помощью презерватива в присутствии двух детей. И всеми правдами и неправдами заставляли отрицать себя того ещё, настоящего. Безобразие! Смотреть противно! Но сущность оказалась сильнее галлюциногенного бреда, внушаемого Карлсону жуликами, перекурившими волшебной травы. И Карлсон старушки Астрид оказался сильнее и жизнеспособнее того «франкенштейна» КарлОсона, которого нам нахально подсовывает неуч Андреасян: цитаты из самых лучших в мире сборников самых худших в мире анекдотов, которыми разговаривают персонажи, перемежаются с цитатами из самого лучшего в мире Карлсона. Это есть не что иное, как чистосердечное признание жуликов, что выше плинтуса им не прыгнуть, даже находясь на самой высокой крыше, касаясь рукой непритязательных и, очевидно, сурово голодающих звёзд. Не поможет даже Сариковское камео со словами «умели же раньше комедии писать», как бы призванное продемонстрировать, что взрывной не по случаю и неуравновешенный по жизни «режиссёр», кидающийся с шашкой наголо на всех не-восхищающихся (даже не критикующих!) может быть самоироничным и самокритичным. Да уж, упадите в конвульсиях все хулители, вы же должны упасть после такого! Ну, падайте же! Ну! Блин…Как же так: ботинок есть, а ребёнка в нём — нет? Нет, формально всё правильно и чётко по схеме «ихних» комедий, с моралью, прозрением, осознанием, за которым семенит поддельная грусть и фальшивый плач Малыша, завершающийся традиционным голливудским «25 см». Правда, исключая ну совсем странные, «выпадающие» моменты монтажа, такие как, например, сцена с психологом, Малышом и домоправительницей (любимое Сариковское «шутка ради шутки», вынесенное из мутного прошлого). Но формально — всё правильно. Однако всё это «правильно» настолько картонно, если не сказать — фанерно. Жизни в этом нет. Зато есть Мёртвое море с живущими в нём амбициями и апломбом, помноженными на глобальный пофигизм и непрофессионализм. И пена. Много пены. И осталась у нас одна забава — ждать отлива и новых волн: высоких, могучих, манящих…P.S. Увидите Сарика, выключите его, чтоб не мучился (где-то у него должна быть кнопка).