Смотреть увлекательный онлайн фильм Исчезновение на 7-й улице

Тьма существует там, где нет света. Праведники до белых костяшек сжимают кресты и молятся, оставаясь в круге свечей. Теней нет! Теней нет! теней нет… Тьма существует там, где она есть. Руки рано или поздно устают, а сжатые до белых костяшек — ещё и болят. Я живу! Я живу! я… живу? Тонны мистики сгущаются в тёмные области и рвутся сквозь границы света. Их не видно. Но они стараются обратить на себя внимание. Ты их слышишь. Ты чувствуешь их дыхание на своём плече, а по шее пробегает ледяной холодок, когда на тебе оказываются их пальцы. За нами следуют тени — эти мрачные духи времени. Закрой глаза, сосчитай до десяти, если позволяет терпение, и получше вглядись в свою тень. Нет — в твоей тени вовсе нет скверны. Порой кажется, что режиссёр вовсе вырезал твою тень из кадра, оставляя безобразные ошмётки на полу. По телевизору сказали, что нужно стремиться к свету, доверять своему спасению, но самое важное — доверять тому свету, что сжимаешь в своих руках. Так сказал человек из телевизора, вовсе не похожий на священника. Есть ещё одно напутствие — доверяй своей тени. Чужая тьма пожрёт тебя, но твоя личная тень никогда не прикоснётся к тебе. Как покемон к своему захватчику. Ты всё ещё слышишь голоса? Я давно перестал их воспринимать. А тебе когда-нибудь было интересно, слышат ли глухие шизофреники голоса? И существуют ли глухие шизофреники, если на самом деле они не слышат голосов? Попробуй представить их.  Но не в коем случае не исчезай, ступая по Седьмой Улице. Какое всё-таки красивое название! Одно лишь название уже пробуждает фантазию, и сценаристу, кажется, остаётся меньше трудов, чтобы впечатлить зрителя. Вот только сценарист этот вовсе ещё не писал сценариев в жанре мистики. Быть может, была у него парочка выпускных работ в этом жанре, но ещё ни одна точно не доходила до снятия фильма. Возможно, заслуженно. Ведь в том, что Исчезало на 7-ой Улице на протяжении полутора часов тяжело назвать фильмом. Здесь есть шикарная идея, подобная которой когда-то превратилась в треш «Темнота наступает». Но дальше идеи фильм не уходит. Первые минуты фильма снимаются вдохновлено. Тьма одетых манекенов, в то время, как от живых людей остались одни одежды — кажется просто верхом аллегоризма. Но фильм, оказывается не об этом, и охранник смиренно исчезает. Андерсену приходится выжимать из сценария атмосферу, как из камня воду. Тени героев — еле приметные даже в самый ясный день, когда как самые яркие тени не принадлежат никому. Тьма, крадётся контурами рук по освещенным стенам, как яд по венам. Саспенс, как таковой, присутствует лишь в названии. Во всём остальном страх нагоняется лишь резкими движениями, вдохновлёнными японскими ужастиками. Нечестный приём — «я не знаю почему, но всё именно так, как есть…» Действительно, обычные люди не имеют права знать, почему всё так? Почему в один прекрасный момент тьма наступила, и все неосвещённые люди предались забвению, встав на странницы «Лангольеров» Стивена Кинга. Люди — это тоже отдельный разговор. Снятое на малые деньги кино отдаёт брезгливым минимализмом. Таким, с которым можно презирать высокобюджетное кино и тусоваться в компании артхаусных карликов. Всего четыре персоны помещены в четырёх стенах, но по сценарию нет психологии и взаимодействия героев. Каждый из них — это крайняя степень спящего эгоизма, который взрывается огнём разноцветных теней, как только то, чего они желают, имеет возможность осуществиться. Их эгоизм ведёт к предсказуемо к гибели с самыми важными словами на устах. Каждого из них хочется возненавидеть, и будет испытываться дикое желание надавать абсолютно каждому по щам. Кажется, актёрские работы — самое сильное, после самой идеи, что было в фильме. «- Я попал в рай? - Лучше — ты попал в бар…» Кино достаточно религиозное. Неважно, сколько света находится вокруг тебя. Персонажи выживают даже тогда, когда света нет. Но они перестают выживать, как только свет внутри них самих гаснет. «У меня есть свет» — сказала героиня Тенди Ньютон, когда её спросили о том, как она выжила без света, без фонарика. Пусть она потом и достала кучу этих игрушек, с которыми я в детстве от души забавлялся — фосфоресцирующие палочки, которые надо ломать, чтобы они загорелись тусклым светом (честно, не помню их названия). И разбросанные в конце яблоки, по которым ступают выжившие, словно Адам и Ева нового мира. Если это — не ирония, то вряд ли что-нибудь хорошее. Исчезновение на 7-ой улице — тот самый больной, которого можно было бы спасти, если бы врач знал, чем он был болен. Но Андерсену сказали, чтобы он давил на антураж. Пациент умер, но перед смертью всё же испытал удовольствие. Потому что театр теней, что поглощал героев — он действительно был шикарным.