Смотреть Иди и смотри онлайн без регистрации

И когда он снял четвёртую печать, Я услышал голос четвёртого животного: Иди и смотри! И я взглянул. И вот конь бледный, И на нём всадник, Имя которому смерть. Теперь я знаю, как выглядит Апокалипсис. Он гремит в ушах заезженными патефонными пластинками и чьим-то идиотским подвыпившим смехом. От него пахнет бензином и сгоревшей плотью. Сам же он состоит из пугающих мелочей: нелепой свистульки, торчащей изо рта изнасилованной всем взводом девицы, коляски с трупом, нарезающей бессмысленные круги или безразличия в глазах немецкого офицера, который одновременно играет со зверьком. Апокалипсис свершился, но все были слишком заняты, чтобы его заметить. Звезды с неба пока не падали, но реки уже покраснели. К середине 80-х годов тема Великой Отечественной Войны считалась в советском кинематографе практически исчерпанной. Что нового можно было добавить после виртуозно прочувствованных трагедий одного человека («Летят журавли»), отдельно взятой семьи («Баллада о солдате») или целого народа («Они сражались за Родину»). Но Климов пошел дальше, и его фильм гораздо глобальнее трагедий отдельных людей и наций, ибо он подводит неутешительный итог деятельности всей человеческой цивилизации. История пугает своей обыденностью для того времени. Жители белорусской деревни отказываются выдать немцам местоположение партизан, и захватчики принимают решение стереть ее с лица земли. Процесс стирания опробован до мелочей, все роли расписаны заранее, и каждый выполняет свою с точностью часового механизма. Однако, заставляя зрителя встать на место крестьянина, сгорающего в амбаре, Климов прекрасно понимает одну из основных заповедей киноискусства: главное  не то, что происходит на экране, а то, что воображение зрителя дорисует в своей голове. По сравнению с современными натуралистическими веяниями его фильм почти аскетичен. Нынешние режиссеры для усиления эффекта понапихали бы расчлененки, реки крови, стекающей с рукавов палачей, крупные кадры сгорающей человеческой плоти. Климов обходится без этих дешевых приемов, но благодаря виртуозной работе камеры и блестящему монтажу добивается полного эффекта присутствия на месте событий. Это и отличает его фильм от прочих на ту же тему: другие предлагали зрителю прочувствовать трагедию, Климов же заставляет ее пережить. И вместе с тем, фильм совсем не о войне. Здесь нет противостояния идеологий, а палачи  обычные люди в немецкой форме и без нее. Один из ключевых образов  старосты из своих, охотно отправляющие соотечественников на смерть и получающие от нее явное удовлетворение. Что это  простое желание выжить любой ценой? Или опьянение маленького человека, которому наконец дали хоть какую-то власть над другим, и теперь он ее использует на полную катушку? Показывая акты жестокости, Климов намеренно вызывает у зрителя полное отвращение к происходящему. И вместе с тем, это один из тех фильмов, который во время просмотра меняет своего зрителя. К финалу мальчик Флера полностью седеет, превращаясь в старика. Зрителя ждет та же участь, только внутренне  начиная смотреть фильм юным и несведущим в вопросах глубин человеческого падения, он заканчивает просмотр глубоким стариком, видевшим такое, что нельзя видеть. Фильм рождает отвращение не к нацизму, не к Гитлеру, не к войне, а к любым формам человеческого принуждения и насилия, которые в сознании смотревшего, в первые дни после просмотра будут неизбежно мутировать в образы догорающего крестьянского амбара. И режиссер дает зрителю такой выход в мир, где это не повторится. Первоначально Климов хотел назвать картину «Убейте Гитлера» с подзаголовком «Убейте Гитлера везде.» Но не стоит буквально понимать финальную сцену с расстрелом портрета фюрера  уничтожение одного психопата, горстки людей или даже целой системы ничего не решит, только сами реки начнут течь в обратную сторону. Ведь вторая часть подзаголовка картины  «Убейте Гитлера в себе», и корень решения этой проблемы находится в людских душах. Ключ к спасению лежит в милосердии, только оно сможет остановить насилие. И Флера, даже после того что пришлось ему вынести, останавливается, не в силах пристрелить на портрете невинного ребенка, хотя и прекрасно знает о том, в кого он превратится. А мы так сможем? Увы, но и спустя 25 лет после выхода фильма современному человеку столь же сложно разрубить этот гордиев узел. Насилие и жестокость повсеместно маршируют нога в ногу на очередную ступень человеческой цивилизации. А это значит, что мы не смогли усвоить самый суровый урок, и наши реки по-прежнему красные. Апокалипсис продолжается. 10 из 10