Смотреть фильм Уайльд Wilde 1997 online

Биографическая лента может погнаться за портретным сходством или обнародованием доселе неизвестного, может строить предположения или следить за хронологией. Что было  что стало. Почему для нас по-прежнему значима история той или иной личности. В «Уайльде» со Стивеном Фраем заглавный герой не свидетель века, и параллели между Уайльдом и упивающейся собой современной толерантностью, наверное, ни к чему. Суд, на котором Уайльда приговорили к каторге, показал его одновременно и лицемером, и идеалистом. Фильм не о том, как тернист был путь к либерализации общества. Это история о человеке с непомерным эго, сибаритствующем гении, никогда не скупившимся на поводы для осуждения, а пострадавшем в итоге за то, что было в нем лучшего. За веру в то, что «вечная любовь дается бесконечно недостойным». Этому парадоксу религиозного для Уайльда значения публика не аплодировала. Искусство, Красота и Любовь  это и был алтарь Уайльда. Каким бы самодостаточным ни был тот, кто утверждал, что все происходит у человека в сознании, во всяком случае, все стоящее, в тюрьме Уайльд искал утешения в вере. Роман с лордом Дугласом, подточивший творческие силы писателя, привел его в тюрьму Рединг, но не будь заключения, не было бы у нас исповеди и баллады,  самого личного в творчестве Уайльда. В основе фильма биографическое исследование Ричарда Эллмана, и, безусловно, оно проливает свет на подъемы и спады в отношениях любовников. Но все же, это перечень разного рода свидетельств, а то, чем жила их любовь, и как Уайльд умудрился ее сохранить,  это «De Profundis», письмо Уайльда к Боузи Дугласу. Фильм Брайана Гилберта с успехом комбинирует эти два источника. Пошаговое, практически журналистское расследование (Где? Сколько продолжалось?..) вплетено в канву эмоций «De Profundis». Как в исповеди Уайльда, так и в байопике не звучат ноты раскаяния. Лишения  это опыт, а значит, материал для Художника, каковым Уайльд не переставал себя видеть. Не раскаивается он и потому, что встреча с лордом Дугласом позволила Уайльду из теоретика в поклонении Красоте перейти в практики. В своем единственном и наделавшем шуму романе ирландец показал, как идеальная наружность ослепляет и при низости ее обладателя. Лорд Дуглас  законченный образец бездуховной красоты. Он не был прототипом Дориана Грея, тогда они с Уайльдом еще не были вместе, но, как и литературный герой, лорд Дуглас, не взирая на свое беспутство, дожил до преклонных лет. Может быть, у него тоже был портрет? В определенном смысле, портретом для него был Уайльд: за долгами лорда Дугласа приходили к Уайльду, и он же, признанный главным грешником в этой истории, умирал за любимого на каторге. Несмотря на то, что Уайльд воспевал Красоту без оговорок, в письме из тюрьмы Уайльд упрекает лорда Дугласа  за жестокость, ведь физическая красота причиняет, как выяснилось, душевную боль. Фильм откровенно демонстрирует, даже подчеркивает отталкивающее во взаимоотношениях Уайльда и юного аристократа, считавшего, что плата за секс  это отличная возможность обезопасить свои чувства от чьи-то на них покушений. Уайльд все прощал этому неблагодарному истеричному мальчишке. Дуглас стоил ему ненаписанных пьес, состояния, самоуважения. Воистину он был бесконечно недостойным, но любовь не взвешивают на аптекарских весах и не обрезают ножницами закройщика. Не исключено, что в этой любви-искуплении, о которой Уайльд написал в «De Profundis», что это было христианское чувство, и, как грешница из Евангелия, он будет прощен за то, что много любил,  наверное, есть в этом элемент спора с собой. Вопрос о самомнении Уайльда снимается, достаточно убедиться в том, что даже в исповеди, предназначавшейся лорду Дугласу, он цитирует сам себя: едва что-то выйдет из-под его пера, это становится непреложной истиной. Уайльд не признался бы себе в том, что, будучи с Боузи и будучи выше его во всех смыслах, он не сможет «извлечь на свет дремлющую в нем красоту». Видимо, другую, помимо броской наружной. Факты об их отношениях, представленные во время слушания дела, не могли не шокировать викторианский суд. Уайльд действительно лжесвидетельствовал, отрицая обвинения отца Боузи. Он пытался завуалировать природу их отношений; от античной гармонии они были бесконечно далеки. Но на том суде прозвучал приговор не только Уайльду, но и каждый своим суждением об этом деле выносил его самому себе. Оставив в стороне его искусство, можно предположить, что заносчивая, пусть и при неоспоримой гениальности, личность писателя по-человечески была многим несимпатична. «В сфере страстей извращение стало для меня тем же, чем парадокс в сфере мысли»  да что вы говорите. И когда вчерашние друзья отворачивались от Уайльда в искреннем негодовании или отвращении-позе, Робби Росс, его будущий литературный душеприказчик, поднятием шляпы поприветствовал Уайльда. В то время, когда другие тянулись, чтобы плюнуть ему в лицо. Уайльд потом скажет: «Люди попадали в рай и за меньшее». Так что суд справился с главной своей задачей  различить добро ото зла.