Смотреть фильм Война и мир бесплатно

«Война и мир» Бондарчука  фильм, ни с чем не сопоставимый, ни с чем не соизмеримый, несравнимый и несравненный, и не признавать этого равносильно впадению в смердяковщину  посконный наш российский грех исступленного отрицания всех святынь (национальных в первую очередь, разумеется). Одно то, что для реализации своего проекта Сергей Федорович располагал практически неограниченными ресурсами (материальными и человеческими равно), задает совершенно иной, уникальный порядок величин, заявляет «Войну и мир» гигапроектом на фоне самых впечатляющих мегапроектов все времен и народов. Задействованные в съемках армия (третья, на 1969 год, по численности в мире!), специально изготовленные арторудия в количестве, примерно равном сумме арсеналов обоих императоров в 1812 году, десятки тысяч комплектов аутентичного (либо тщательнейшим образом скопированного) обмундирования, аутентичные (либо специально по случаю восстановленные) интерьеры московских и петербургских барских домов, сотни консультантов по истории (военного дела, этикета, танца, костюма, псиной охоты, парижского выговора начала позапрошлого века, военной и штатской верховой езды, религии и обрядности и многого, многого другого), актерский состав, состоящий сплошь из звезд первейшей величины (либо отобранных с золотоискательской скрупулезностью в тоннах лицедейски-балетной руды), наконец, весомая, грубая, зримая гениальность трепетно переданного литературного первоисточника  все это уже способно было бы вознести получившийся кинопродукт на недосягаемую (теперь уже, вероятно, никем) высоту. А Бондарчук вдобавок еще и вдохнул в этот сложнейший, дорогущий, донельзя земной конструкт  живую жизнь, сообщив ему дар студеной воды и пахучего хлеба, вняв и неба содроганье, и дольней лозы прозябанье, приручив тверди и хляби, создав у нас иллюзию того, что слова (и прочие средства художественной выразительности) у него сами под ногами валялись. Он построил полотно, изумительное из любой перспективы, в любом наугад взятом фокусе. Крестный ход перед Бородинским сражением, хоругви, ризы, темный лик Заступницы, растянувшаяся на километры череда разношерсного военного люда, жаждущего приложиться  и нежный изгиб наташиной шеи в окне, в зареве московского пожара; скачущие лавой в атаку гусары (ментики, искры из-под подков, шашки наголо)  и иней там, где темнеет пушок над губой Пети Ростова; тесная, шумная бальная зала, вощеный паркет, топот и шорох сотен подошв  и оплывающая воском, догорающая свеча, любимый толстовский символ. Теперь, задним числом, под сотворенное Бондарчуком можно подводить любые теории  от архитектоники Розанова до бахтинских полифонизмов и хронотопов, но по-хорошему  зачем? Он, как и Толстой, очевидно и чудесно открыл Адамову тайну, овладел сенсорикой пушкинского Пророка, как первый житель рая, по-фетовски, лицом к лицу увидел Ночь. И, овладев, открыв, увидев, щедро поделился чудом, не обидев равнодушием ни людей, ни отчей земли.