Смотреть фильм Утомленные солнцем онлайн

Комдив Котов, легендарный военачальник и любимец товарища Сталина, отдыхает с семьей на загородной даче. Летнюю идиллию нарушает приезд Мити, бывшего друга жены Котова, Маруси. В далёкой юности Митя вместе с Марусей строили планы на будущее. Но Маруся вышла замуж за офицера Красной Армии и родила ему дочь. И вот теперь молодой сотрудник НКВД приехал, чтобы взять реванш История, случившаяся в прекрасный летний день 1936 года на затерянной в подмосковных лесах командирской даче, произрастает как из рассказов Чехова, так и из «Голубой чашки» Гайдара, набирая, в конечном счёте, эпическое дыхание «Унесённых ветром» (связь с которыми не очень скромно обозначена в названии). Михалков почти что злоупотребляет повторением мизансцен из своей «Неоконченной пьесы для механического пианино»: всё, от пейзажных и интерьерных композиций до застольных ритуалов, напоминает о так любимых режиссёром старорусских «лишних людях». Едва ли не каждый из персонажей несёт тут на своих плечах груз героя-архетипа, и в то же время под присмотром режиссёра расцветает бесчисленным количеством индивидуальных артистических черт, которыми Михалков любит наряжать свои фильмы, аки новогоднюю ёлку. Благодаря этой, одной из самых сильных сторон своего дарования, он на какое-то время дедраматизирует трагическую тему, казалось бы, обреченную звучать надрывно, и доносит до зрителя конца столетия прерывистое дыхание полувековой давности. Нехитрую философию советского счастья комдив Котов запросто рисует на круглых маленьких пятках дочурки, в то время как инквизиторское бремя буквально давит на исходящих потом энкэвэдэшников, которые в ожидании очередной жертвы смачно закусывают солёными огурчиками в «заряженном воронке». Кульминационная сцена расправы над Котовым, которого совсем не случайно играет сам режиссёр, обретает смысл не столько физического насилия над личностью, сколько попрания веры в непогрешимость самых преданных. Михалков применяет излюбленный приём «отражённого луча», когда показывает избиение Котова глазами случайно оказавшегося рядом шофера грузовика. Узнавший комдива водитель переживает за пару секунд полную гамму возможных эмоций  от нечаянной радости до дикого ужаса, чувствами «узаконивая» приход нового времени  великой сталинской инквизиции. Одной только этой сценой Михалков показал, что хорошо помнит свои главные выразительные средства и по-прежнему ими пользуется. Как и в «Урге» ему вновь удаётся раздвинуть границы реальности и «протиснуться в щель» иносказательности. Но если в предыдущей картине для этого использовался образ виртуальной реальности (там монгольский пастух покупал телевизор и через его экран смотрел на окружающую степь), то здесь метафорой инфернального зла становится шаровая молния. Контраст между неуправляемостью этого природного явления и противоестественной обыденностью насилия, когда даже красного комдива позволительно скрутить в бараний рог и заставить завыть от отчаяния, как раз и высвобождает те сложные чувства, когда страх и бессилие, сопереживание и протест рождаются у зрителя одновременно.