Смотреть онлайн Странные сады

Ты прощай, моя умница, не грусти обо мне. Перейду через улицу, окажусь на войне. Если пуля достанется, тогда не до встреч. Ну, а песня останется, постарайся сберечь. М. Джалиль. Когда у человека уже не остается слез для того, чтобы плакать, что тогда ему делать? Только смеяться. Смеяться над любой бедой, ведь все плохое в этой жизни когда-нибудь да закончится. Я  клоун Зозо, шутник и весельчак, могу избавить вас от любой хандры. А еще, признаюсь вам по секрету, что помимо всего прочего я  бессовестный подстрекатель. Я подстрекаю людей смешить друг друга, а не стрелять друг в друга. И дело мое живет до сих пор. Простой школьный учитель из французского предместья каждое воскресенье выступает на ярмарках под моим псевдонимом. А зрители смеются и смеются, ведь смех  лучшее лекарство от любого горя. Никто не спорит, а что зря, что война в Европе совершенно не походила на войну в России. Но не буду сейчас распространяться, что по большей части для многих жителей той же Франции война была чем-то вроде большой прогулки, не о том сейчас речь. Хотя не могу не заметить, что наши герои отважились на диверсию не во имя любви к Родине, а потому что хотели покорить сердце нравящейся им женщины. Не смотря на все это, фильм получился невероятно трогательным, и, разумеется, несущим в себе огромный гуманистический посыл. Особенно получилось угодить мне на этот раз Бенуа Мажимелю, хотя у этого актера кроме типично французской внешности и звучного имени никаких особых примет мною замечено до сих пор не было. Однако тот момент, когда друзья по несчастью спрашивают друг у друга: «А в кого бы ты хотел перевоплотиться? (в следующей жизни  прим. авт.)», и Мажимель отвечает: «Я ни в кого не хочу перевоплощаться, я хочу остаться самим собой», показался мне настолько психологически и драматически напряженным, что я с трудом удержалась от слез.Я  клоун Зозо, шутник и весельчак, могу избавить вас от любой хандры. Мой красный накладной нос все время со мной, я могу одеть его в любую секунду, и люди вокруг сразу же начинают улыбаться. Когда мой бутафорский нос лежал, лишившись хозяина, на продрогшей сырой земле, никто не плакал, у всех присутствующих уже давно не осталось слез. Но дело мое живет до сих пор. Простой школьный учитель из французского предместья каждое воскресенье выступает на ярмарках под моим псевдонимом. А зрители смеются и смеются, ведь смех  лучшее лекарство от любого горя. 9 из 10