Кино Синий бархат Blue Velvet 1986 смотреть онлайн

Когда Дэвиду Линчу говорили, что в его фильмах то и дело проступают фрейдистские мотивы, он не открещивался, нет. Он уклончиво отвечал: «Я знать ничего не знаю о психоаналитических теориях». Линч вообще страшился интеллектуальной въедливости, когда речь заходила о трактовках его картин. Сверхинтуитивный художник, вверявший создание произведений в руки судьбы, случая, фортуны, Линч стремился к тому, чтобы его не объясняли, а чувствовали, не интерпретировали, а принимали как есть. Но разве мог господин фрик рассчитывать на то, что его творчество будут воспринимать как недвусмысленное визионерство, лишённое подтекстов? Да и как это возможно, если даже в «Синем бархате», где Линч попытался вернуться на орбиту сюжетного кино, повествование отсвечивает не детективом, заявленным в жанровой принадлежности, а психоаналитическим исследованием сексуальных фобий и патологий? Порой вообще начинает казаться, что розыскная одиссея в исполнении Кайла МакЛоклана и Лоры Дёрн, латентная ода 50-м, овеществлённая тачками и озвученная композицией «In Dreams» Роя Орбисона, мелодраматические интонации, словом, всё то, что на поверхности, нужно лишь для отвода зрительских глаз, поражённых катарактой авторской фантазии, и потом  свирепое «Нате!», как у Маяковского, шварк головой об стену, кулаком в зубы, фаталити мозгов. Песочный человек, смешной паяц умельный, на цыпочках войдет опять, чтобы притихший мир осыпать звёздной пылью, а ампутированное ухо  гнилью. Да, именно так. Классические титры на фоне колыхающегося бархата взрываются белозаборчатой идиллией американской провинции. Убаюкивающие символы безмятежности заполоняют экран. Пожарная машина. Синее небо. Деревянные домики Ещё когда Линч активно занимался живописью, дом как художественный образ проступал на его причудливых полотнах искорёженными, зловещими текстурами: мнимый уют оборачивался «древом боли». «Дом  это место, где дела могут пойти не так»,  говорил Линч. Вот и идиллическое начало «Синего бархата» корёжится инфарктным приступом, прерывается иллюстрацией кровожадного «Оно»  мерзостными насекомыми, звучно копошащимися в мураве. Оборотническое вступление предательски выдаёт тактику Линча: становится понятно, что «Синий бархат» будут половинить впечатанные в массовое сознание образы и девиантные эпизоды. Найденное Джефри отрезанное ухо, украшенное узором зеленых струпьев, оказывается порталом в потустороннее: камера медленно вплывает в ушную раковину, пока звуковая дорожка хтонически дышит. Вот тут-то и начинает пляску линчевское Зло, олицетворённое Фрэнком Бутом, Зло, бьющееся в судорогах адреналиновой услады. Психоаналитические фингалы синеют узорчатыми кровоподтёками на личике детективной фабулы: рассудительные игры в сыщика, обозначенные критериями «Я», сгущаются всполохами злобы импотентного «Оно», персонифицированного с виду обыкновенным уголовником. Любопытный, манерно-инфантильный Джефри в исполнении Кайла МакЛоклена, того самого фбровца из «Твин Пикса», сцепляется в схватке с исчадием ада Фрэнком Бутом в исполнении Денниса Хоппера, того самого кайфушника из «Беспечного ездока». На стыке этой схватки рождается иллюстрация психопатологий: эдипальная парочка Дороти Вэлланс и Фрэнк Бут, стокгольмский синдром у первой, садическая злоба у второго. Но знаете что? Если бы господин фрик прочёл этот текст, он бы, вероятно, рассмеялся. Потому что Линч писал сценарий к «Синему бархату», слушая Шостаковича, а не перечитывая психоанализ, если он вообще когда-либо его читал. Потому что Линч всегда хотел распалить воображение, а не интеллект. Потому что Линч всегда хотел, подобно любопытному мальчишке, поднять валун: продемонстрировать сырой испод, кишащий мерзкими тварями, а не ввергать сонную критику в конвульсии интерпретаций. Но есть два слова, способные описать ментальное состояние при просмотре линчевских фильмов,  «начинает казаться». В том, вероятно, и мощь Линча: заставить галлюцинировать, видеть то, чего нет. Можете бросить смотреть его фильмы. Шваркнуть об стену диск, флэшку, на чём там они у вас. Можете. Но когда Фрэнк Бут отмачивает свирепые перфомансы, заставляя жилы на собственном лице выступать похлеще, чем когда-то выступал Джим Моррисон, а на заднем плане крыша Chevrolet Impala танцевально мнётся под весом несвежей потаскушки, «Синий бархат» становится тягучим, как хуба-буба, невыносимо иррациональным, как женщина, приобретает притягательность, какой обладает только пламенистый закат или оргазмический стон. И тогда оторваться уже невозможно. А неудержимая прорва трактовок что ж, мы всегда сталкиваемся с тем, чего страшимся: ребёнок  с темнотой, клаустрофоб  с теснотой, Линч  с интерпретациями себя самого. Песочный человек, смешной паяц умельный, на цыпочках войдет опять, чтобы притихший мир осыпать звёздной пылью, а сказку сделать былью. Так-то.