Кино Бумажный солдат смотреть онлайн бесплатно

Смотря «Бумажного солдата», смотришь КИНО. То самое, о котором говорили «сегодня вечером дают картину». То, которое произрастает из всеобщего богатейшего кинонаследия российской режиссуры, и в частности, из сурового, холодного таланта А. Германа  отца создателя картины. Кино А. Германа-мл.  интеллигентское. В него трудно проникнуть и вжиться плебею. Для этого нужно «истоньшиться» до невероятных размеров. Иначе  скучно, неинтересно, уныло. Кино А. Германа-мл.  эстетское и даже эстетствующее. «Вещь в себе». Серые, мрачные, скулящие декорации услаждают взор; выстраиваются в неведомую, магическую, почти мазохистскую в своей прелести картину мира, пространства, бытия. Может, парадокс,  но грязь невероятно кинематографична. В обрамлении таланта и смысла. Разбросанные ржавые ведра; убогий молочный бидончик с лязгающей ручкой; сломанные, будто траурные, зонты над головами героев; не смыкающийся измазанный, состарившийся затвор кузова грузовика; затертый, постоянно «расчленяющийся» чемодан в обветренных женских ладонях; размокшее земляное месиво под ногами  изобразительные средства, застывающие в отдельно стоящие художественные образы. Это медленное и протяжное кино, которое, очевидно, трудно воспринимать мозгу пресыщенному вспышками клиповости. Восхитительно А. Германа-мл. работает с Ч. Хаматовой. Манкой, сумасбродно-сладкой, отстраненно-магнетической она была в «Гарпастуме». Нескончаемо прелестна она и в «Бумажном солдате», но уже иной прелестью. Ее Нина  маленькая, мощная, притягательная; женщина-ребенок, женщина-птица. Слова, выпущенные ее влажным голосом, превращаются в рассыпающиеся повсюду цветы: то бледно-нежные, одинокие, утренние, свежие лилии, расточающие неуловимый аромат меланхолической, инфантильной грусти; потом вдруг  смеющиеся, звенящие, сверкающие васильки, возникающие один за другим переливающиеся в дневном свете, перерастающие в ласковое, беззаботное бархатно-синее море; иногда это сыплющиеся беспорядочно и безоглядно охапки жарких, терпких, пленительных орхидей, накрывающие с головой, давящие на горло, прекрасные в своем одичалом эротизме; и редко-неистовые, гордые и торжественные букеты, как алые розы, ложащиеся на гранитные постаменты, призванные вечно обрамлять их и играть с их мощью и величием, розы, питаемые теплыми женскими слезами и каменеющие от них же. Нина одурманивающа в своей простоте и обезоруживающа в своей соблазнительности. Она вся  долгоиграющая и манящая песнь женской красоте. Красоте вечной, одухотворенной и многоликой! Конечно, «Бумажный солдат»  не пустословно-красивая картина прошлого. Это чуть скорбящий взгляд на историю, вычленение человеческой жизни и человеческой сущности из ее жернова, увлекательный путь от общего к частному. Взгляд этот действует как генератор случайных судеб. Выкройка личности, которая при сопоставлении с другими оказывается одного с ними размера. И обратно  внутренние терзания и угрызения одного экстраполируются на обрамляющую толпу, от нее  на целое общество. Люди  живые олицетворения идеи, оловянные солдатики, не сдуживающие, превращающиеся в бумажных, рвущиеся, надломленные, мечущиеся, ненужные, заменяемые, страдающие, раздираемые противоречиями, разнонаправленными импульсами, побуждениями; умирающие, превращающиеся в идолов, окаменевшие, запыленные и напыленные эфемерной исторической славой. «Когда-то пришла неправда на русскую землю. Главной бедой, корнем будущего зла была утрата веры в цену собственного мнения. Вообразили, что время, когда следовали внушениям нравственного чутья, миновало, что теперь надо петь с общего голоса и жить чужими, всеми навязанными представлениями. Стало расти владычество фразы. Это общественное заблуждение было всеохватывающим, прилипчивым». Это  Б. Пастернак о первых шагах большого пути, пройденного Россией. Состояние общества в «Бумажном солдате»  все последствия, берущие начало там и тогда. Одно странно  при очевидной несвободе, вмененности людских помыслов, зарождается и позже преследует чувство тихой грусти, даже тоски по тому состоянию времени, когда жила искренность в яростных мечтаниях, движущая сила и обретенный, очерченный смысл. И в этом была социальная норма, авторитет коллективного сознания, воздух общественной жизни. У сегодняшней цинично-оголтелой жизни нет поводов для подобного неистовства. Ее «проживатели»  загнанные (кем-то или собой, не суть важно) в немую пустоту, бесконечно возделывающие свои депрессии и неврозы, взбудораженные въедающимся и разъедающим перманентным желанием; презрительно и сухо скучающие люди. Улыбающиеся, дабы не расплакаться.