Смотреть Моя левая нога My Left Foot: The Story of Christy Brown онлайн

«Наверное, у меня сильно развита способность к самообману, поэтому для меня не составляет труда поверить, что я  это кто-то еще» (Дэниэл Дэй-Льюис) Удивительная история Кристи Брауна, человека, сумевшего, несмотря все превратности судьбы, обрести настоящее человеческое счастье и стать настоящим художником, выстрадавшим свое искусство, так и просилась на широкий экран. Такие синопсисы обычно даже настораживают. Представьте, что можно было бы сделать из такой истории. Слезливую мелодраму, в которой у бедного главного героя сначала все очень плохо, но с помощью титанических усилий и людской доброты история находит свой стандартный «happy end». По максимуму использовать примитивные рычаги эмоционального воздействия, заставляющие даже у статуи вызвать скупую слезу, прибавить к этому пафосные диалоги, и шаблонный, обреченный на успех и у зрителей, и у критиков продукт готов. К счастью, экранизировать историю Кристи Брауна довелось очень тонкому и умному режиссеру Джиму Шеридану, который сумел снять по правдивой автобиографии очень честное кино, которое ни в чем Вас не обманывает. Долой шаблоны, пафос и черно-белые тона. Мы просто видим кусочек жизни, через призму человека, которому с самого начала приходилось на эту жизнь смотреть немного другими, не такими как у нас глазами, а в этом случае, даже казалось бы стандартные аплодисменты главному герою, которые мы слышим в конце фильма, вызывают самые разные эмоции. Видимо, как раз своим талантом и честностью перед зрителем Шеридан заслужил такую большую удачу. А как еще назвать то обстоятельство, что уже для съемок своей дебютной работы Джим получил в свое распоряжение такого актера, как Дэниэл Дэй-Льюис. Влияние, которое они оказали друг на друга, переоценить очень сложно. Все свои главные фильмы Шеридан снял при участии Дэй-Льюиса. Для Дэниэла же его первая роль у Шеридана, пожалуй, стала важнейшей и определила развитие его карьеры на долгие годы вперед. Как правило, говоря о Дэй-Льюисе, принято отмечать два обстоятельства. Его страстное следование системе Станиславского и чрезвычайную разборчивость при выборе ролей, которая ему помогает избегать провалов, а каждую его роль делает настоящим событием. Но ведь так было не всегда. Если до «Моей левой ноги» в актерском гении Дэниэла скорее подозревали, после этого фильма он стал аксиомой, не нуждающейся в каких бы то ни было доказательствах. Если до этого, как правило, роли выбирали Дэй-Льюиса, и в результате довелось ему поучаствовать и в паре неудачных проектов, то в последующем уже сам Дэниэл получил возможность придирчиво выбирать себе роли, отказываясь от многих фильмов, в которых сыграть были бы рады практически любые другие актеры. Да и столь масштабные усилия по созданию образа, которые в дальнейшем станут для Дэниэла нормой, до «Моей левой ноги» ему совершать не приходилось. Несколько месяцев в инвалидной коляске, создание новой мимики, нового голоса  нет ничего удивительного в том, что после этого фильма Дэй-Льюис целых три года приходил в себя и не мог играть ни в кино, ни в театре. У меня есть возможность оценить достоверность игры Дэй-Льюиса, так как мне на протяжении довольно долгого периода времени доводилось наблюдать человека, страдающего церебральным параличом. Произошло это следующим образом. Наше общество иногда очень любит бросать инвалидам далеко не всегда нужные им подачки. В результате, на нашем факультете, в каждой группе, училось по одному студенту-инвалиду. Моему одногруппнику повезло чуть больше, чем Кристи Брауну. Во всяком случае, его болезнь носила более легкий характер, он хотя бы мог ходить. Относились мы к нему, в общем-то, неплохо. До сих пор помню, как он каждый раз радовался, когда мы здоровались или прощались с ним за руку. Хотя подозреваю, что большинство получало в этот момент настоящее удовольствие, упиваясь своей добродетелью. Что-то из серии «я против расизма, у меня даже есть друзья негры», как одно из проявлений, собственно, расизма. В тоже время, что он за человек, чем он живет, какие у него проблемы, никто из нас так и не узнал. Оглядываясь назад, и вспоминая свое кажущееся уже таким далеким студенческое прошлое, думается, а вернись я сейчас обратно, уже без тени того юношеского задора, который заставляет иначе воспринимать окружающую действительность, изменилось бы что-нибудь? Не знаю. Я в этом не уверен. Мы живем в XXI веке, причем далеко не в Спарте, больных со скалы никто давно не сбрасывает, но общество изобрело много других, на первый взгляд, более гуманных способов отторгнуть из своих рядов людей, в чем-либо не отвечающих стандарту. Несмотря на внешний лоск цивилизации, мы все так же боимся и стараемся не допускать в нашу жизнь любого не похожего на нас. Мы жалеем инвалидов и даже проявляем (или создаем видимость) заботы, но в нашу жизнь мы стараемся их не пускать, так как находим причины считать себя выше. Порой кажется, что наши далекие предки, прогонявшие из племени больных и старых, были в чем-то все же честнее нас. Но мы, кажется, говорили о правдоподобности. Говорят, что, несмотря на различную тяжесть заболевания, проявления церебрального паралича у всех больных схожи. Видимо, это действительно так. Во всяком случае, наблюдая за игрой Дэй-Льюиса, я узнавал не только мимику, но даже голос своего одногрупника. Создание абсолютно правдоподобного образа явилось результатом огромного труда. Можно сказать, что в данном случае свое творение актер выстрадал, практически так же, как и реальный прототип. Но одной аутентичностью Дэниэл разумеется не ограничился. Что он вытворяет со своими глазами в этом фильме, сколько эмоций выражает каждый его взгляд, это что-то непередаваемое. В одной сцене ужина в ресторане, в которой мы слышим настоящий гимн неразделенной любви и одиночества, Дэй-Льюис наиграл больше, чем многие известные актеры за всю свою жизнь. Тяжело подбирать эпитеты к такой игре, скажу лишь, что роли такого уровня я видел всего лишь 3-4 раза, в исполнении еще всего лишь двух актеров. И самое главное, что помимо первого превращения в тяжелобольного инвалида, Дэниэлу удалось совершить и второе. Ближе к концу фильма зритель перестает видеть калеку, а видит просто человека, такого же, как все мы, просто очень сильного. А ведь, пожалуй, именно этого больше всего и хотел добиться сам Кристи Браун. Удивительное кино, помогающее сделать одну невероятно сложную, но в тоже время невероятно важную вещь  хотя бы попытаться отказаться от жалости к себе, чтобы с нами не происходило.